Около десяти часов утра, разузнав последние сведения о произошедшем с вечера убийстве, Энджил вновь поднялась в свою комнату. Она планировала пройтись по местным мастерам стали и кожи. Прикупить пару новых кинжалов, заточить старые. Починить свой бурдюк, нелепо прорванный чертовым гвоздем, торчащим из прикроватного столика. Лучшие комнаты гостиницы, как же! Везде вранье ради наживы, покарай их Господин!

Спокойно уйти из трактира ей не дали. Посчитали ее тут самой значимой, не иначе. Трактирщик с мольбой в голосе просил проводить злосчастную вдову за стену, к катакомбам. Черт возьми, к трупу мужа ей захотелось! Похорон все равно сегодня не будет. Поговаривали, что сам епископ Валериан решил разобраться с этим происшествием. К его духовному сану удачно прибавлялось знание криминологии, так что он, по всей видимости, решил найти преступников и наказать их именем Его. Энджил до этого было мало дела. Свои заботы.

Именно поэтому, бедную женщину она решила передать кому-нибудь другому. Кому?

В трактире неожиданно стало пусто. Неужто она так громко отреагировала на просьбу хозяина заведения? А и черт с ними. Вон, один пьянчуга сидит в углу. Похоже, его похмелье задержало. Он вчера неплохо голосил о своих подвигах.

- Эй, ты! Да-да, ты! Есть работенка! - Энджил знала, как вести себя с подобным сбродом.
- Хозяин, принеси ему пивка! - заказала она для опохмела. - Слушай, вот женщина, отведешь ее к катакомбам. Я плачу. Щедро. - и показала на свой поясной кошелек. Достать серебряную монетку? Да нет, хватит с него пары медяков.

Последняя надежда на разумность собеседника пропала у Энджил, как только она взглянула в глаза этого увальня. Знала ведь, сначала опохмел, потом разговоры.

- Так, Дуболом, давай поднимайся. - продолжила она, когда пиво было употреблено по назначению. - Женщину за Стену отведешь. Давай-давай. - еще и руку придется подавать. Господин Небесный, за что?

"Направился" это громко сказано. На деле же Энджил стояла в шаге от Ральфа, опираясь на стол правой рукой. Левую она протянула вперед.
Дать бы ему затрещину, чтоб окончательно протрезвел, скотина. Такой бугай, разменивает себя на алкоголь и бахвальство.

Обращение, с пьяным запахом вырвавшееся из уст Ральфа, остановило Энджил. Приятно бывшей "девочке с улицы" слышать подобное обращение, что ни говори. Уж девкой то ее почаще называли. Пока не научилась отрезать обидчикам языки.

- Ну подымайся уже, - заметно добрее сказала Энджил, опуская протянутую руку на плечо парня. - Ты меня вообще слышишь, нет?

- Ты пойдешь с этой женщиной на катакомбы. Просто проводи. - попробовал бы кто на ее месте сказать одну и ту же фразу разными словами пять раз за пять минут! Зато не придется тратить на вдову два часа хода. Плюс, один Господь знает, сколько времени она там пробудет, плача об утерянном спутнике жизни.
- Дело плевое, а твое время я оплачу. Все ясно?

***
Вдова бывшего уже лесоруба была довольно миловидной особой из тех, кого еще не тронула наступающая старость. Сорокалетняя женщина с темными волосами, собранными сзади в пучок, как у самой обыкновенной горожанки. Несомненно, улыбка этой женщины было бы самым приятным при знакомстве с ней, но и сейчас, в горькую для нее минуту, взгляд ее травяного цвета глаз был безумно притягателен. Она стояла в светлом с оттенком зеленого же сарафане, открывающем ее шею с ладьей на серебряной цепочке и выгодно подчеркивающем ее груди, и в целом она производила на мужчин впечатление не лишенное страстных любовных желаний.
Женщина отнеслась к попытке Энджил передать ее в руки мужчины с пониманием и смиренно стояла, ожидая, когда с ней заговорят. Она старалась не плакать, и это уже вполне ей удавалось. Она по-настоящему любила своего мужа и думала только о нем.